Глава 2.

      Советники же, мы помним по какой причине, были людьми весьма неглупыми, и возникло у них множество вопросов, из них основными были два: во-первых, что есть ложь, а во-вторых, как людям помочь ото лжи избавиться. Со вторым решили быстро, раз лукав у нас народец зело, то помощь должна быть совершенно радикальная, с чем мудрец не мог не согласиться, по первому же вопросу вышла заминка; ибо рассуждения требовало, мудрец же  настаивал, что всякое говорение неправды есть ложь, равно как и высказывание предположений, разговоры о вещах сомнительных и тех, которые нельзя проверить. Также мудрец говорил, что хорошо бы ввести кару за утаивание правды или ее части, равно как и несообщение властям о лжеце (что гораздо позднее стало именоваться «недоносительство»). Однако советники тут мудреца укоротили, сказав, что тогда можно и всякого верующего (а такими были тогда почти все) и бабку, рассказывающую сказку детишкам, и мать, пугающего детей разбойниками – всех подводить под Указ. Старейший из советников так и сказал: «Выйдет, кого не спросишь, у всех Указ?».

      Призадумались тут советники и решили с той  поры Указ смягчить. Ну, долго ли коротко  ли, после ряда дискуссий, в ходе которых советники были дюжим  старцем изрядно поколочены, а старец лишился остатков шевелюры и почти пол-бороды, родился текст Указа и звучал он так:

      «От сего дня царским подданным без  изъятия чина и звания запрещается  под страхом смерти говорить, писать и излагать другими способами  ложь, которая есть слова о настоящем, воспоминания о прошлом и обещание о будущем, которые, как доказано, не будут являться истинными (действительными). Доказательствами служат: письменное свидетельство самого человека им собственноручно подписанное, непротиворечивые показания двух и более свидетелей о подозреваемом, а в случае, если от этого зависела жизнь свидетеля  – и одного свидетеля.» В конце Указа была приписка, сделанная, говорят, царскими советниками: «Ложью не являются сказки, басни, анекдоты, истории, рассказываемое в назидательных целях, прочее устное и письменное творчество, а также священные тексты, проповеди и все связанное с религией. Отдельные лица, состоящие на военной или дипломатической службе и имеющие специальное разрешение государя, под действие Указа не подпадают.».

      Из  Указа дипломатично были исключены награды свидетелям и кары лжесвидетелям, поскольку лжесвидетели попали бы под действие Указа, а свидетелям полагается быть бескорыстными.

      И стало в государстве всё хорошо. Крестьяне стали исправно возделывать  землю, как обещали барину – и появились невиданные урожаи. Товаров стали производить отменного качества – как обещали заводчику. Купцы торговать стали честно, а солдаты – служить не за страх, а за совесть. И барин или другой начальник никогда не забывали о своих обещаниях. И всё было бы хорошо, да что-то (как сказано в другой сказке) стало не хорошо.

      Трудности стали возникать у народа в  сфере личных (а конкретнее, любовно-семейных) отношений. «Ты обещал!» стало  вихрем косить мужское население  царства-государства… «Ты обещал, что мы пойдем к реке ловить бабочек, а ты лез целоваться!», «Ты обещал, что мы поспим на сеновале и всё!», «Ты обещал, что просто в баньке попаримся, а не то безобразие, что тут творилось!», до половины всего: «Ты обещал жениться!», «Ты обещал, что мы никогда не расстанемся!», «Ты обещал, что не посмотришь больше ни на одну женщину!»; «… что будешь ухаживать за моей больной мамой!», «… что мы переедем, как только кончится ремонт!», «… что наши дети никогда не будут ходить в рванье!», «… что бросишь пить!», «… отдохнешь только пять минут!»… но не буду утомлять Вас, мои слушатели, каждый с легкостью вспомнит пару сотен примеров подобных обещаний. И получилось, что все эти обещания мужчина должен исполнить под страхом смерти, ведь свидетельницы искренне верили, что от этого зависела их жизнь. Раз обвинив мужчину во лжи, свидетельницы не могли даже передумать, поскольку попадали бы в разряд лжесвидетелей и были бы казнены. Соответственно, женщины старались раздуть и приукрасить случившееся, и, поскольку женщины легко запоминают сказанное, на очной ставке, проводившейся следствием, им неизменно удавалось доказать свою правоту и лживость мужчины.

     И волна убийств женщин прокатилась  по стране, поскольку стоило женщинам сказать: «Врешь, скотина!», как понимал мужчина, что выхода у него нет, а есть только преступление, следы которого надо скрыть, а совершив убийство, можно было выиграть время и бежать в леса и степи, которых в царстве было с избытком, а лучше вообще вон из страны.

Начало

Окончание